Фендом: РПС
Автор: Все тот же Кёттль!
Пейринг: Вэ/Джиджиби, Вэ/Кёттль
Рейтинг: NС-581
Жанр: трэш, угар, содомия, христианский грайнд, POV Павел Вэ
От автора: Добрый вечер.
Примечание: В тексте использованы изумительные стихи народного армянского поэта Паулидзе Верапатверелло.

Сцена тонула в тенях душистых эвкалиптов, а далекие звезды роняли ванильные слезы на мою лысоватую макушку. Я глубоко вдохнул весенний ветер с легким ароматом трав и решился. Бодро выбежав на сцену, я увидел миллионы счастливых глаз. Мои поклонники, которым я сегодня спою свои самые удачные песни. Интересно, они красивые?
Поставив на сцену пластиковый стаканчик с пивом "Толстяк крепкое", настоянным на говне, я обхватил вспотевшими пальцами микрофон и выкрикнул:
- Добрый вечер!
- Покажите фото! - подхватила толпа.
- Я не слышуууу!
- ПОКАЖИТЕ ФОТО!
- И еще!
- ПО-КА-ЖИ-ТЕ ФО-ТО! - скандировали мои поклонники. Пятеро очень женственных девушек в первом ряду, у самой сцены, как по команде задрали кружевные платья. С помощью татуажа у них на выбритых грудях были выведены надписи:
"Я - даосист!"
"Я - пацифист!"
"Я - та ляжка, которая устала!"
"Я - суицидогребанная эмо!"
"А я прошу тебя стать отцом, вопреки всему..."
Я чувствовал себя таким счастливым. Это был самый выдающийся из ряда вон, замечательный, обубительный, улетный, засадный, интересный, угарный, прекрасный,
грандиозный, великий, незабвенный, эпохальный, блистательный, изумительный, восхитительный, упоительный, волшебный вечер! И мой голос разносился над и вокруг, и немного в. Немного Вэ. Вот такой я, Павел Вэ.

Поперек кровати
В позе "может хватит?"
Отдаешь покорно
Браку сейсмо-долг
В день минут пятнадцать
Даже не стараться
Можно с кем угодно
Ну а это муж.

Когда я допел последнюю строчку своего не самого плохого экспромта, мой барабанщик - тоже, кстати, Пашенька, но называет себя КриссКроссом - исполнил потрясающее, волшебное соло на арбузах шашлычными шампурами. Вот он, настоящий грайнд! Агрессивно мотая хайром, я проревел в микрофон:
- ШАШЛЫКИИИИИИИИИИИИ! ШАШЛЫКИИИИИИИИИ!
НЕ ПРОСИ МЕНЯ СТАТЬ ОТЦОООО-УУУУУ-ООООМ!
ШАШЛЫКИИИИИИ! ОУУУУ, ШАШЛЫКИИИИИИИ!
ИДИ И ПОМОЙ ЛИЦОООООООООООООООООООООООООООООООО!
А глазами я выбирал себе женственную самку на ночь, потому что мой могучий крантик после такого чарующего концерта нуждался в диком, необузданном, чувственном, страстном, исцеляющем сексе. Но тут мое внимание привлекли два на редкость страшных
парня у края сцены. Только когда они заговорили друг с другом, я с леденеющей кровью в жилах понял: ЭТО ДЕВУШКИ!
Но что с ними? У них были какие-то проблемы со сверстниками? Их не любили родители? У них никогда не было исцеляющего, божественного секса? Почему они в брюках и клетчатых рубашках? Почему на одной из них балетки, а на другой, о ужас, кроссовки, да она еще и стриженая? Они наверняка и эпиляцию не делают! Это никуда не годится! Девушка должна быть девушкой!
Я в гневе отшвырнул микрофон и приблизился к ним. А они спорили, не замечая меня.
- Это Вольтер? Нет, ты мне скажи, это Вольтер? - гневно спрашивала длинноволосая брюнетка, некультурно и неженственно показывая на меня, Павла Вэ, неожиданно женственным пальчиком. Хоть и без акрила...
- А я хоть раз сказала, что это Вольтер? Это вообще какой-то непонятный лысый хуй, - отвечала стриженая синевласка, некультурно и неженственно сплюнув и закуривая неожиданно дамскую сигарету. Хоть и без ментола... - Оба на афишах нарисовали букву "Вэ" латинскую с выебончиками. А в чем ты обвиняешь конкретно меня, Джиджиби?
- В том, что мы приехали не на тот стадион. "Я дорогу знаю, я дорогу знаю", - передразнила брюнетка и тоже достала сигарету. Она начинала мне нравиться... Вот бы увидеть ее фото. - Кёттль, ну и что это за хуй вообще?
- Лысый, обкуренный и ванильный какой-то.
- Как и его репертуар.
Тут они обе посмотрели на меня и очень непонятно и обидно засмеялись. Но я был заведен! Мне не терпелось общаться. Я присел на корточки и улыбнулся. Они резко замолчали.
- Добрый вечер, - сказал я. Помолчав, добавил:
- Чарующий, восхитительный, вдохновляющий вечер.
- Ээээ... - сказала Кёттль.
- Лол, - обронила Джиджиби.
- Мы ведь почти не знаем друг друга! - воскликнул я. - мы даже не пообщались как следует, а вы меня лолом называете. Нехорошо.
- Ширинку застегни, пидрбля, - опять встряла надоедливая Кёттль.
- Но тогда не будет видно его могучую грудь! - заступилась за меня одна из симпатичных женственных поклонниц. - Он... он просто Апалон нашего времени!
- Адисей, блять, - пробормотала под нос Джиджиби. Не вставая с корточек, я переместился поближе к ней:
- Джиджиби, а вы красивая?
- А откуда мне знать?
Наивная! О, скорей бы положить руку на ее ляжку. Но сначала я должен увидеть фото.
- Покажите фото, - с придыханием прошептал я.
- Я тут стою, придурок. Зачем тебе фото?!
- Как! - в негодовании закричал я. - Ведь фото... фото... это как выстрел в актовом зале! Как прыжок в воду с высокой скалы! Как адреналин! Как... - Я посмотрел в ее небесно-голубые глаза и завершил бархатным шепотом:
- ...сексссс...
- Ой, пойду я отсюда, - кусая губы, сказала она. Наверное, хочет заплакать от любви! А ее смех - это нервная реакция. Ведь первая любовь... Это такое счастье... Я провожал взглядом ее спину. Она будет сидеть на подоконнике, курить и видеть меня. Милая... Хоть и немного наивна.
Здесь оставалась еще Кёттль, которую я сразу возненавидел. Но сердце рвалось на волю, требуя общения. Оно билось со звуком "вэ-вэ, вэ-вэ, вэ-вэ".
- Кёттль, - сказал я. Подумав, повторил курсивом:
- Кёттль,
- Чего, сука? - она выглядывала в толпе свою спутницу. Такая милая, хоть и напоминает мне Коросту.
- Как бы я хотел стать дьяволом, чтобы забрать себе вашу душу, как бы я хотел стать ангелом-хранителем, чтобы всегда быть рядом с вами, как бы я хотел стать Иисусом, чтобы исцелять вас прикосновениями.
- Наркоман штоле? - она отступила назад.
- Кёттль, пупсик.
Мое синеволосое золотце.
Крашеное чудо природы!
Радуга вы моя одноцветная!
Мой осколочек неба!
- Я забыла покормить утюг и выключить кота! - выпалила она и стала пробиваться через толпу. По моим щекам лились слезы. Я... так одинок...
Повернувшись к КриссКроссу, я сказал:
- Паша, акустика.
Он понял меня и извлек гитару, сделанную из половинки дыньки. И я исполнил свой главный нежный, чарующий и лирический хит, плача о тех двух, кто могли бы просить меня стать отцом...

Не проси меня стать отцом
А потом и вовсе чужим
Успокойся, помой лицо
В тонких ручках себя держи.
Не достоин таких он просьб
Он не я, я пресс атташе
Хватит жаться, попытки брось
Быть скромнее чем есть уже
Он не я, он тебя под дрожь
Покорял как только желал
Его нет, есть распутства ложь
До чего же ты дожила!
Не проси меня стать отцом
Все мое - мое и со мной
Успокойся, помой лицо
И иди. Я тебе чужой.