Соу. Первый рассказ будет называться:

Горячий портал. Сага. Чувственные лабиринты плоти.

— Ах, мистер Перпл! Я не слышала, как вы вошли, — Эмили поправила за ухо выбившуюся прядь.
— В самом деле?
Его голос… он заставлял встать дыбом каждый волосок на ее теле. Тревор Перпл — один из богатейших людей города — мягко скользнул к девушке. Она почувствовала, как ее соски встали по стойке смирно.
— Мисс Таймерли, вы довольны своей работой? — внезапно спросил Тревор. Его голос… ах, его голос ласкал ее нежные пельмешки ушей.
Эмили взглянула на стол начальника, на разложенные в ряд фиолетовые карандаши с надписью «Перпл Инк.», поправила один и с гордостью ответила:
— Да.
Ее босс, этот подтянутый, загорелый, белозубый мужчина в фиолетовом пиджаке, ослабил узел галстука и взглянул на нее своими серыми восхитительными глазами.
— А я — нет! — прошептал он и сделал еще шаг к застывшей у стола Эмили. — И я должен вас за это наказать!
Его голос… его шепот этим голосом… девушка едва не упала, так сильно у нее затряслись колени. Но Тревор успел подхватить ее и усадить на стол. Стройный ряд карандашей вздрогнул и со стуком упал на пол. Взглянув на них, Перпл мягко зарычал и сорвал с себя фиолетовый пиджак.
— А-ах-х… — лишь это смогла вымолвить героиня.
— Ахаха! — победно засмеялся ее босс, срывая с нее туфли.

Он схватил ее нежные руки и положил себе на пах. Девушка почувствовала, что там, за плотной  тканью брюк, творится что-то невероятное, что-то такое, чего никогда не происходит с женщинами. От удивления и стыда она приоткрыла рот, и Тревор тут же проник в него языком.
О боже! Его руки обхватили ее спину и разорвали лифчик! «Вся моя одежда порвана! Как же мне теперь идти домой?» — промелькнуло в голове у Эмили, но эта мысль быстро ушла, потому что ее вытеснили язык и пах мистера Перпла. И девушка внезапно для себя самой решила рискнуть: она провела неловкими девственными пальчиками по его ширинке и расстегнула молнию. Ей в руки тут же выпрыгнул его разгоряченный член. Эмили машинально обхватила его ладонью и сжала.
— О-о-х! — застонал мужчина и тут же — О БОЖЕ! — разорвал ее кружевные трусики.
Мисс Таймерли почувствовала, что стол босса довольно холодный и скользкий, но ее скромность не знала границ, поэтому она промолчала и только обхватила Перпла ногами. Он лишь терся своей мужественностью о ее женственность и влажно дышал Эмили в лоб. Внезапно он начал покрывать поцелуями ее лицо, дошел до шеи, спустился к ключицам, к плечам. Потом уверенными пальцами миллионера схватил ее за сосок левой груди. И за сосок правой тоже схватил! О боже! Девушка случайно оторвала фиолетовую пуговицу на фиолетовой рубашке мистера Перпла, но, как истинный джентльмен, он этого не заметил.
— Вы… просто грязное… животное! — возмутилась Эмили и хотела придвинуться к нему, но ее нежная белоснежная попка соскользнула со столешницы. Но мистер Перпл вовремя поймал ее и тут же вошел своим возбужденным жезлом в ее влажный цветок любви.
— О боже! —  воскликнула девушка, потому что это было последнее, что оставалось неразорванного в ней, и ее начальник исправил это досадное недоразумение.
«Теперь я женщина! — с гордостью подумала Эмили. — Настоящая женщина с большой буквы Э! Надо будет позвонить подруге Настьке потом и все в подробностях рассказать!» Пока она думала, мистер Перпл ритмично двигался в ней.
— Глубже! — задыхаясь, прошептала Таймерли, хотя мыслями все еще была с Настькой и ее завистью.

На какое-то время Эмили лишилась всех чувств. Кучей осколков она парила в небытии. Потом в какой-то момент ее части собрались вместе, но она продолжала плыть в теплой темноте и полной тишине, и только внизу живота что-то продолжало сладострастно сжиматься.

Вспышка!

Эмили открыла глаза и поняла, что она лежит на открытом воздухе. На твердом открытом воздухе. Который пахнет рыбой.
— Фу! — девушка вскочила на ноги и только тут заметила, что вокруг нее идет битва.
Какие-то ужасные люди в непонятной одежде убивали каких-то других непонятных людей в ужасной одежде! Эмили поразилась тому, как безвкусно они были одеты. Не то что мистер Перпл.
— Ой! — вздрогнула мисс Таймерли. — Куда же делся мистер Перпл?
И в тот момент, когда девушка начала озираться в поисках фиолетового костюма и фиолетовой же рубашки, одни люди окончательно убили других людей, и над полем битвы раздался возглас:
— Тенге-е-э-э!
Эмили обернулась на крик и увидела поразительно красивого мужчину с попугаем на плече. Он был высок, широкоплеч, глаза его сверкали сталью, распахнутая рубашка давала обзор на сильную мускулистую грудь и потрясающей красоты пупок. «Как же у такого прекрасного Аполлона может быть такой противный голос?» — подумала Таймерли, и тут птица на его широком могучем плече открыла клюв и крикнула:
— Тенге-е-е-э-э-э!
— Ах! — радостно вскрикнула Таймерли.
Мужчина обернулся к ней:
— А это еще кто? На корабль ее! В мою каюту! Ха-ха-ха! — воскликнул он глубоким баритоном и взмахнул длинной саблей.
Его баритон был столь глубок, а сабля столь длинна, что Эмили потеряла дар речи, и только в голове вновь пронеслось: «Нет, надо как можно скорее позвонить Настьке!».

— О боже! — воскликнула Эмили, когда возбужденный бушприт пирата проник в ее бухту сладострастия. Странно, несмотря на серьезные и длительные отношения девушки и ее босса на столе, она все еще оставалась невинна и свежа, и теперь храбрый Дренсис вновь лишил ее девственной чистоты и разорвал ее шкаторину.
— Тенге-е! — завопил попугай, сидящий на спинке стула, куда капитан Фрейк небрежно кинул свою сексуальную рубашку, и Эмили была с ним согласна. Она отдала бы все тенге и гривны мира, чтобы пират продолжал входить в нее своим корабельным орудием.
И он продолжал. О боже! Как он продолжал! Его могучий абгалдырь целеустремленно двигался в лабиринтах ее жаждущей любви плоти. Все барометры, анемометры, аксиометры, гигрометры, калориметры и термометры на корабле сошли с ума от зашкаливающей страсти в капитанской каюте. Еще никто и никогда не обращался так искусно с такелажем Эмили!
— Ах! — стонала она. — А-ах!
— Р-рар-р! — рычал Дренсис.
— Тенге! — захлопала крыльями птица.
— А-а-ах-х-х!
— Р-рар-р-р-р!
— Тенге-е-е!
— А-ах… что? — сладострастно задыхаясь от сладострастия, спросила девушка, когда Фрейк извлек свой налитый сталью битенг из ее подводной пылающей пещеры.
— Не так быстро! — прорычал он и — о боже! — перевернул Таймерли белоснежной попкой кверху. Мастерски, словно обращался с кливером и фор-стень-стакселем.
«Что он собирается делать?! О боже!» — подумала Эмили и тут же почувствовала, как его длинная песчаная коса входит в ее влажный извилистый фьорд. О боже! Еще никто и никогда не брал ее в такой позе! Еще никогда ее коралловый грот не был таким мокрым и пылающим! Еще никогда ее нежный эстуарий так не насаживали на такой массивный гюйстшток! Снова и снова, все глубже и глубже!
Дренсис Фрейк дошел до центра лабиринта ее женственности, и она почувствовала, что поднимается выше ватерлинии страсти. И в момент, когда капитан порывисто зарычал, Эмили раскололась на миллион осколков оргазма. Миллион влажных пылающих осколков сладострастия, что перемешались местами.

Эмили не заметила, как уснула. Сладко укрытая юбкой, во сне она видела Длинного Змея. Вождь отпустил своего колоссального аспида поиграть с ее гладко выбритой кошечкой. И все у них было хорошо, пока девушку не разбудил ее собственный нежный храп.
Проснувшись, Таймерли поняла, что она находится внутри какой-то палатки. Здесь пахло мужчиной. От осознания этого у нее на груди тут же наклюнулись два тугих бугорка. И в тот же момент полог палатки откинули, и внутрь стремительно вошел Вождь. Все такой же мускулистый, все такой же обтянутый. Он взглянул на Эмили, и от одного его взгляда ее колени задрожали. Повезло, что она сидела на кровати с балдахином, иначе уже упала бы к его стройным подтянутым ногам.
— Скажи мне, — протянул Длинный Змей длинно и змеисто, — невинна ли ты?
О боже! От такого нескромного вопроса девушка в момент почувствовала, как намокают ее панталоны, а по телу пробегает рой мурашек. Но что ему ответить? Эмили и сама уже не понимала: так ли она девственна, какой была сегодня утром, или же она стала менее целомудренной? На всякий случай она утвердительно кивнула головой.
Вождь довольно кивнул головой ей в ответ и снял безрукавку. О боже! Без нее мисс Таймерли смогла в подробностях разглядеть его натренированные накачанные руки, переплетение его мышц, его широкие плечи, его фактурные локти, его мужественные запястья и его плотные тонкие пальцы. От этого вида она закусила губу и машинально подняла юбку до своего женственного пупка. Что-то сверкнуло в глазах индейца, и случилось то, чего Эмили ждала всю свою жизнь. Бугор его брюк стал еще больше, и вдруг — о боже! — ткань не выдержала и лопнула. И тут девушка поняла, почему Вождя нарекли именно так, как нарекли.
Но не успел он направить свой томагавк в ее резервацию, как Эмили услышала на улице странные хлопки. «Салют в мою честь? — подумала она. — Как это мило с их стороны!» Однако вместо настоящего фейерверка и фейерверка чувств и эмоций в палатку влетел молодой мужчина. Он застыл на месте, переводя взгляд с девушки на индейца, с ее бугорков грудей на его застывшее копье, с ее обворожительного пупка на его раскуренную трубку мира.
За это время Эмили тоже успела рассмотреть незнакомца. Чуть взлохмаченные волосы небрежно прикрывала шляпа. Клетчатая рубашка плотно обтянула широкую грудь, накачанный торс и напряженные мужские руки, в одной из которых он крепко и уверенно держал револьвер. От такой хватки и уверенности у девушки перехватило дух, и она задрала юбку еще выше.
Мужчина сощурился и глубоким басом произнес:
— Из данной ситуации я вижу только один выход — ДУЭЛЬ! — выкрикнув последнее слово, он одним махом сорвал с себя одежду, и — о боже! — Эмили увидела, что незнакомца с полной уверенностью можно было наречь тем же именем, что и Вождя.

— Докажешь это все в поединке! — сказал Вождь, презрительно сощурив свои прекрасные глаза. — В поединке любовников! На фаллосах!
Эмили вздрогнула и зарделась: еще никогда при ней не произносили такого нескромного слова. От шока она даже отпустила юбку, и та прикрыла ее манящий пупок и кружевные панталоны.
Килли Бид усмехнулся уголком рта, к которому, казалось, приклеились две незажженных сигары. Ковбой явно не считал индейца достойным соперником. Продолжая ухмыляться, он небрежно сунул револьвер в портупею, почему-то оставшуюся висеть у него на бедрах, и сделал шаг навстречу противнику. Длинный Змей тоже двинулся навстречу врагу.
Когда между ними оставалось каких-то полметра и их дуэльные орудия почти касались друг друга, они остановились и впились друг в друга взглядами. Таймерли замерла на кровати от происходящего, ее вишневые пухлые губки приоткрылись, соски грудей поднялись и затвердели еще больше, словно призывные белые флаги на индейских фортах. Еще никто и никогда не устраивал поединков из-за нее! Боже! Как же это было романтично! Девушка тискала юбку нежными пальчиками, представляя, как именно ее тело будет ласкать победитель сражения.
Килли вновь усмехнулся, Вождь еще сильнее прищурился. И в этот момент они оба сделали последний шаг. От страха Эмили закрыла глаза ладонями, но тут же приоткрыла их от любопытства. Мужчины напряженно стояли, не касаясь друг друга ничем, кроме своего обнаженного мужского оружия. Ковбой сделал выпад своим лассо, но противник, ловко вильнув бедрами, перехватил его и сам яростно атаковал. Он накинул уздечку на его скакуна и начал его объезжать. Но Бид не был новичком в родео, поэтому он пустил перекати-поле по прериям индейца.
Лица обоих были сосредоточены и напряжены. Напряжение, исходящее от них заполняло вигвам. Оно было так сильно, что из-за него Эмили трясущимися пальчиками расстегнула блузку. И юбку. Она бы даже корсет развязала, но руки не дотянулись до завязок. И девушке пришлось страдать, ведь корсет мучительно стягивал ее тело. В какой-то момент атмосфера вокруг накалилась до предела. О боже! Трепетные бугорки Эмили прорвали ткань корсета и вырвались на свободу.
Девушка вскрикнула от восторга и скромности. Мужчины одновременно обернулись на ее крик. Их ноздри воинственно раздувались, на сильных мускулистых руках красиво застыли капельки пота, а дуэльное оружие сверкало от незаконченной битвы. Словно по команде ковбой и индеец двинулись на нее. Эмили испуганно распахнула свои умопомрачительные глаза и в порыве стыда легла на кровать, расставив длинные белоснежные ножки.

Девушка выбежала из комнаты. Нет, он не увидит ее слез! Он не должен их видеть! Ему, конечно, будет приятно смотреть на ее рыдания, ведь он просто мерзавец, но у нее же покраснеют глаза и полезут козявки из носа. Ни один мужчина не должен такого видеть!
Эмили размышляла о своей тяжелой судьбе, пока петляла по незнакомым коридорам огромного фешенебельного особняка в викторианско-готическом стиле. Она спускалась и поднималась по крутым мраморным лестницам, бегала в лабиринте этажей, захлопывала за собой тяжелые дубовые двери. В конце концов, спустя полчаса метаний, когда слезы ее уже высохли, девушка забежала в тупик. Она слышала шаги сзади? Или это лишь биение ее сердца? Ей было все равно! Она нырнула в ближайшую дверь и, пытаясь успокоить колышущуюся грудь, спряталась в старом шкафу. Он был заполнен пальто и шубами, в нос лез запах пыли, меха и хвои. Таймерли попыталась поудобнее устроиться в укрытии и даже почувствовала дуновение ледяного ветра и хруст снега под ногой, но тут скрипнула дверца шкафа и ее оттуда вытащили сильные руки.
— Попалась! — торжествующе воскликнул брюнет. — От меня не убежишь, сопля!
«Сопля? Неужели все-таки он увидел следы моих страданий?» — подумала Эмили и начала ладонями тереть лицо. Но преследователь понял это по-своему.
— Что? Опять начнешь ныть?! — он презрительно усмехнулся. Его точеные черты лица от этого стали еще прекраснее. Холодные цвета асфальта глаза сощурились в предвкушении, они буквально давили на нее катком. Или это его руки сдавливали ее тело?
Эмили закусила губу. Этот гад был так красив, так обворожителен! Ну почему, почему он такой грубый с ней? Почему ему не нравится ее свитер? Почему ей так не везет с мужчинами? Почему он такой мускулистый и сильный, с накаченными руками и стройными ногами, с крепким торсом и всеми этими буграми, с горящими глазами и нежными пухлыми губами, с выразительными скулами и небрежными волосами?! О боже! Почему он не любит ее?!
— Эй, ты зависла, что ли? — негодяй потряс ее за плечи. — Чего молчишь? Проглотила свой острый язычок? А я нашел бы ему применение! Знаешь, что такое минет, целка? — с этими словами он облизнул кончиком своего языка свои пухлые губы.
Таймерли распахнула свои восхитительные глаза. Это уже откровенное хамство! Конечно, сама мысль об этом заставила ее грудки напрячься, но она не могла стерпеть такого! Она должна дать ему отпор!
— Ты просто… НАХАЛ!!! — выпалила она и только через несколько секунд поняла, что разбудила зверя.
Прекраснейшие ноздри ее сводного брата раздулись, глаза вспыхнули, губы изогнулись в еще более презрительной усмешке.
— Ты у меня получишь, сучка! — прошипел он и одним движением сдернул с Эмили свитер. О боже! Потом его рука ловким движением расстегнула ее джинсики и нырнула в ее трусики. Там его нежные сильные пальцы нашли ее жемчужину женственности и надавили на нее.
Таймерли только прерывисто вздохнула. Мир вокруг померк, сосредоточившись лишь на его пальцах. Она не могла пошевелиться, только выпятила вперед грудь, чтобы он не заметил ее затвердевших сосков. К своему стыду девушка почувствовала, как намокают ее трусики. О нет! Еще ни один мужчина не трогал ее ТАМ, когда она была такая влажная. Вдруг ему не понравится, и он больше никогда не притронется к ней? Или вдруг ему понравится, и он будет постоянно трогать ее там? Эмили совершенно запуталась в своих чувствах и мыслях, поэтому решила не думать вообще. А паршивец все продолжал своими ловкими пальцами играть на струнах ее чистейшей души.
— Тебе нравится? А? Нравится? А? — все время повторял он, лаская ее бутон, дергая за лепестки, но не отрывая их. Эмили хотела крикнуть «да!», но гордость, подступающая стонами к горлу, не давала ей этого сделать. Она хотела крикнуть «нет!», но гордость и этого не давала сделать. — Хочешь меня, ничтожество? Хочешь, чтобы я полизал твою киску? Хочешь, чтобы я трахнул тебя? — выдохнул подонок ей в ухо, продолжая водить пальцами вокруг ее влажной сладострастной пещеры, но не входя в нее. Два его спелеолога исследовали все подходы и спуски и уже, казалось, были готовы бросить трос и нырнуть в глубины неизведанного… но стервец лишь в последний раз нажал на ее призывно пульсирующий, просящий о помощи маячок, вынул руку из ее трусиков, вытер пальцы о валяющийся на полу свитер и, ухмыляясь, произнес:
— Это называется сексом, уродина.
Он направился к двери и, уже открывая ее, обернулся:
— И чтобы я больше не видел этого серого убожества на тебе. Адью, бревно.