Итак, набросано в рамках челленджа "Пишу как Полярный". Имеется пасхалка на одно произведение советской фантастики *полнолуниефейс*

Аурелианидхен

Зяма любил осенние прогулки в лесу. Когда лучи осеннего солнца разрезались высокими стволами на солнечные желтые мармеладки, он как будто чувствовал во рту их вкус. Сразу вспоминалась беззаботная юность в бабушкиной хрущевке. А послевкусие - как аромат ветхого одеяла, накинутого на батарею весной, в ненужный разгар сезона отопления.
Когда наступил закат, Зяма решил сделать привал возле милой маленькой елочки в аршин высотой. Он достал из рюкзака бутерброды с шоколадной пастой, бананы, термос с мятным капучино и прочий хавчик. Все друзья говорили, что Зяма слишком любит поесть, и частенько подкалывали его за это. Но он и правда любил поесть и ничего поганого в этом не видел. И почти смирился с тем, что был за еду готов на все.
Наевшись, Зяма улегся на спину, чтобы посмотреть на осеннее небо. Голые ветки деревьев переплетались над его головой, как толстые, пушистые сети застарелой паутины в туалете бабушкиной хрущевки. Зяма помнил, как они похрустывали на зубах. Как робкий первый танцующий снежок, как детство, когда все было понятно и легко.
Недалеко от полянки с елочкой стояла группка сосен, и Зяма подумал, что было бы неплохо собрать немного шишек на варенье. Поэтому он встал, надел мокасины и двинулся в путь.
Солнце желтело, небо голубело, трава зеленела, а Зяма хотел набрать шишек. Среди еды и прочих причиндал в своей сумочке он отыскал мешок. И двинулся дальше к сплошной сосновой стене, через которую не проникли бы взгляды любопытных людишек, шляющихся по лесу.
Это красивая местность.
Но шишки и грибы, что попадались здесь, на вкус были невозможно сладки, как чай с пятью ложками сахара на ночь. И не мудрено: здесь в сорок четвертом отряд советских партизан разгромил мелкое фашистское подразделение. С тех пор хоть мухомор, хоть подтопольник надкуси - во рту то будто корица, то будто амаретто, и все невозможно сладкое.
Зяма шел и насвистывал, он поел и ему было весело. Сосны как бы улыбались ему беззубыми дуплами, а трава ритмично шелестела под пружинистой походкой. Насвистывая, Зяма собирал сладкие шишки в свой холщовый мешочек. И тут из одного особенно улыбчивого дупла высунулась любопытная белочка.
Надо заметить, что в тех краях, где жил Зяма, белочек не было принято забивать и сдирать с них шкуру, чтобы сшить рукавички. С ними принято было дружить.
А если вам интересно посмотреть, как сдирают шкуру, могу посоветовать отличные фильмы "Лики смерти", "Ад каннибалов" и "Шокирующая Азия".
Белочку звали почти так же просто, как Зяму. Ее звали Аурелианидхен. Спустя час новые друзья вместе грызли сладкие шишки возле уютно потрескивающего костра и со смехом делились впечатлениями о том, какие ароматы попадались на сей раз.
Смеркалось.
Вернувшись домой, уставший Зяма почти сразу уснул с улыбкой на лице. Ведь фройляйн белочка стала его самым лучшим другом в мире и совсем не смеялась над его любовью к еде, наоборот, смешила его, рассказывая побасенки. Это была дружба. Они подружились. И остаток осени она помогала Зяме делать запасы шишек на зиму.
Но однажды в ноябре, когда Зяма в очередной раз навестил полянку с соснами, Аурелианидхен печально сказала: "Прости, Зяма, через час у меня назначен подпольный аборт у дятла Менгеле. Я на четвертом месяце, и этот ребенок мне не нужен. Прощай на всякий случай".
Зяма оцепенел. И смог крикнуть в спину удаляющейся Аурелианидхен лишь одно: "Но... кто будет мне рассказывать побасенки?"
Во время аборта Аурелианидхен потеряла слишком много крови и умерла. Зяма так и не увидел больше ни ее трупа, ни извлеченного эмбриона.

КОНЕЦ